Немецкий подполковник Штедер состоял на российской военной службе. В 1781 году совершил экспедицию по Кавказу, преодолев путь от Моздока через земли кабардинцев, чеченцев, ингушей, карабулаков и осетин в Грузию, с целью составить военно-топографическую карту, описать население гор и степей и провести геологическую разведку.

«Дневник…» Штедера был опубликован академиком П.-С. Палласом в 1797 году без указания имени автора, на немецком языке. Перевод очерка об осетинах публиковался дважды. Очерк об ингушах на русский язык не переводился.

Перевел с немецкого В. Аталиков

Это путешествие было предпринято с целью исследовать центральную часть Кавказа, особенно путь в Грузию и Имеретию, составить военно-географическую карту, описать горское население поселений в степи у подножия гор и провести исследование в царстве минералов.

Я отправился в путь на этот раз пораньше, когда вздувшиеся реки составляли меньше препятствий для вступления в горы. В середине мая и начале июня здешние реки вздуваются вследствие таяния снега и льда на высоких горах, и тогда уже нелегко возводить мосты; дороги проходят через переполненные водой долины, и все переправы и переходы становятся опасными и неприступными. Путешественнику остается единственная опасная и тяжкая тропа – карабкаться по скалам и высоким горам.

С отрядом в 50 казаков и несколькими переводчиками я отправился из Моздока в исследование пути в Грузию через Малую Кабарду. Как раз в это время распространился слух о том, что разбойничий отряд чеченцев тайно подошел к Моздоку, и это несколько изменило мои планы. Я решил отыскать убежище и тайную тропу этих разбойников, которые нам так мало известны. Они полагаются на скорость своих лошадей. Независимые в пустынной степи и свободные от всяких ограничений вследствие нашего постоянного снисхождения к их известным набегам, они уводят людей и скот, и сразу же лес – обычное их местопребывание – скрывает их.

Крепость Моздок находится на юго-восточной стороне, на правом берегу Терека, окружена густым лесом, который имеет свыше 200 саженей в ширину, с камышом и небольшим озером в густых зарослях, которые являются наилучшим местопребыванием этих грабителей. Сразу у выхода на дорогу слева стоит (ибо другой находится справа, между Тереком и болотом) небольшой разрушенный редут, который называют Карантином; он имеет безопасную позицию, и сам незаметен из-за предлежащей возвышенности. Весьма удобно, что она своим выступом выдвигается на одну версту на юг, где оба выхода из леса приближаются друг к другу. Здесь открывается широкая панорама; оба выхода запираются, и эта позиция из-за прочных берегов и прилегающего озера безопасна и удобна. 50 хороших конных казаков было бы достаточно, чтобы положить конец грабежам.

Лежащая на противоположном берегу Терека степь намного выше и плодороднее, чем северная, которая в июне вся уже выжжена солнцем, а эта все еще полностью зеленеет. Главная причина этому заключается в том, что северная степь песчаная и не имеет орошения, а лежащая на другой стороне состоит из прекрасного чернозема и получает больше влаги с гор.

С кабардинскими проводниками, состоявшими при мне в моем исследовании, я проследовал обычной дорогой в сторону Грузии через Ахловские и Мударовские кабаки. Здесь мне сообщили слух о набеге чеченцев, которые в прошлую ночь убили нескольких чабанов. Вообще, кабардинцы и чеченцы – неприятели, но некоторые из алчности и жажды добычи тайно поддерживают друг друга в грабежах. Во избежание предательства со стороны кабардинцев я взял с собой, помимо нескольких переводчиков и проводников, молодого князя Темрюка с твердой решимостью с моим маленьким отрядом подойти как можно ближе к жилищам чеченцев по их длиннейшим ущельям. Для предосторожности, быстроты и внезапности операции я занял один из хороших выходов; бóльшую часть отряда я поставил так, чтобы быть скорее обнаруженным и создать видимость, будто я встретился со многими затруднениями.

Между двумя горными грядами, Беланчей и Ахловской, которые тянутся параллельно друг другу на 8 верст с востока на запад, лежат самые большие ахловские поля и пастбища в ровной и плодородной долине. Обе гряды, особенно северная, имеют местами лесные массивы и много небольших соляных источников у подножия гор, с которых ручьи стекают на плоскость долины.

На востоке, в области полей и пастбищ, живут земледельцы и пастухи; возле перевала лежат небольшие земляные траншеи и деревянные подмостки. Эти укрепления против нападений состоят из двух кругов плетней в человеческий рост высотой, между которыми насыпана земля толщиной в 4 фута, и в них имеются бойницы. Сверху положена соломенная крыша, под которой они хранят свое посевное зерно и инструменты и устраивают себе ночлег. Узкий вход загорожен двумя арбами. Для чабанов они строят клети из положенных друг на друга бревен, на 4 сваях, на высоте 4 саженей от земли, и в них также устроены амбразуры.

Итак, я дошел до полей и затем повернул на юго-восток, к узкой части реки Ачулак, которая течет на равнине в северо-восточном направлении. По этому ущелью можно дойти прямо от Моздока до ингушей и до Терека. В 15 верстах выше впадает в него с востока Калмыцкая река, с высохшим руслом, которое имеет у своего истока озеро, заросшее камышом. Между горами идущего на восток каньона и находится тайная тропа чеченцев, по которой я проследовал, и через 7 верст от Ачулака пришел на гору, где у дороги стоит каменный столб. Отсюда мы увидели Сунжу и пошли между горами на восток прямо по этой реке.

РЕКА СУНЖА

Под этой горой тянется на несколько верст возвышенность, идущая параллельно Сунже на расстояние в 3 версты. На ее юго-восточной вершине находится так называемая Брагунка-кечана, или «могила нетлеющего тела». Над могильным сводом стоит четырехугольное продолговатое строение из гладкого тесаного камня в 3 сажени длиной и в 1,5 высотой; вследствие прочности постройки, она мало пострадала от времени. Купол построен из такого же камня и имеет два наклонных отверстия для освещения. Подобные сооружения несколько раз попадались мне в степи далеко от Линии в разрушенном состоянии; местные предания называют их калмыцкими молитвенными домами.

У входа в ущелье стоят три камня с арабскими надписями; на одном из них написана фамилия, на другом – дата, на третьем – фраза из Корана.

Устное сообщение, которое я получил об этом погребении, производит впечатление сказочности. Внутри него в четырех углах стоят горящие светильники, из-за дыма которых, идущего через отверстия, оно прекрасно видно русским лазутчикам. В центре площадки было небольшое круглое отверстие, через которое я спустился в погребение. Я подошел к трупу, который лежал у входа на обвалившейся